Над больницей нависла какая-то особая, плотная тишина. Куполом отгородила её от мира, от времени. Сюда уже долгий срок не заглядывали люди, редкими гостями были и животные, однако никогда ещё здесь не было так пусто как сейчас. Лишь тихий шелест листвы, доносящийся с улицы, и завывание ветра в пустых палатах. И все же эта симфония тишины и одиночества была прекрасна. Она поглощала, захватывала, заставляла собой восхищаться, а того, кто окунулся в нее с головой, пожирала изнутри, сводя его к тонкой грани безумия. Но далеко не все могли погрузиться в эту атмосферу, прочувствовать её, принять. И отговорки для этого находились самые разнообразные. Кто-то приплетал сюда запахи, кто-то грешил на «давящие» стены... Эх, что только не говорили про старую больницу, и все – лишь бы спасти себя от надуманного образа идеального ужаса, что вселяла больница в сердца трусов. Единственное что действительно следовало бояться – работа времени. За столько лет больница пришла в полный упадок. Кафельный пол побился, облупилась краска со стен, мебель грозила вот-вот развалиться, а в дополнение ко всему – обвалилась часть второго этажа. Да, время хорошо поработало, сделав из больницы аналог минного поля, да никто и не спорит. Чуть ли не на каждом шагу находились предметы, что могли рухнуть прямо перед носом, а стоит признать, быть погребенным под дверцей шкафа – исход не из приятных, в прочем, как и погрязнуть под обвалом части этажа. Но, не смотря на все это – больница притягивала. Пускай и не всех, пускай приходили сюда лишь те единицы, что покорялись её манящему зову, но ведь шли. Вот и он пришел.
Кот мягко ступал по испещренному трещинами кафелю, лавируя меж кучами мусора, осколками разбитого стекла. Он с интересом разглядывал выцветшие плакаты, некогда повешенные персоналом, заглядывал в шкафчики, щурился, взглядом выискивая что-то в пустых оконных рамах. Сказать, что при этом кот не вступал в стекло – нагло соврать. Нимостор то и дело наступал на острые осколки, каждый раз встряхивая лапы в попытках избавиться от не самых приятных ощущений. К счастью, стекло неглубоко врезалось в подушечки лап и не причиняло особой боли.
Кот шел легко, вдыхая смесь запахов старого здания. Чем тут только не пахло... И различными медикаментами, и плесенью, которой тут, к слову, было предостаточно. Уж не могла крыша, в которой столько дыр, препятствовать попаданию внутрь воды, да и окна, с полностью лишившимися стекол рамами, не особой помехой были в таком деле. Пахло в больнице сыростью, из подвала несло крысами, коих развелось тут великое множество, пахло гнилым деревом, пахло пылью, пахло мокрой собачьей шерстью...
Нимостор резко остановился. Ещё раз втянув носом воздух, дабы удостоверится в том, что нюх его не подводит, кот замер.
- Откуда здесь взялась собака? – Шерсть на загривке кота вздыбилась. Ним нервно дернул хвостом и прижал уши.
Уйти, или дождаться псины? Фыркнув, кот попятился. Он прекрасно понимал, что лучшим выходом из ситуации будет нести свою пятую точку подальше отсюда, ибо дело начинает пахнуть дохлым котом... Все же длинные лапы и пушистый хвост не заменят той самой коренастой конструкции, что порою давала больше привилегий, нежели легкое, гибкое, но не всегда практичное тело. В прочем и из такого можно вынести пользу, что Ним и делал. Развернувшись на месте на сто восемьдесят градусов, кот поспешил к выходу.